Последний ханъё, Сумерки империи (ЗТ)

Предыстория

Сёдзу Кигурава
Сегодня он должен был это сделать. Сегодня он ОБЯЗАТЕЛЬНО должен был это сделать, иначе его сестрёнка умрёт.
Сёдзу уже третий день следил за аптекарем, запоминая всё, что видит. Он знал расписание дня этого неприятного толстенького человечка с точностью до минуты. Он знал все его привычки и помнил в лица тех людей, которые ежедневно приходили к нему за товаром. Сёдзу Кигурава был готов исполнить задуманное. Оставалось только дождаться шести тридцати вечера.
Время текло очень медленно, словно бы издеваясь над парнем, что сидел прислонившись к грязной стене одного из домов и делал вид, что дремлет.
Немногочисленные прохожие не обращали никакого внимания на тощего чумазого паренька, принимая его за обычного бродягу, коих в это время было немало. Ничего удивительного, что Сёдзу так и просидел до вечера, практически никем не замеченным.
Парень открыл глаза, посмотрел на небо, затем перевёл взгляд на дверь аптеки и поднялся с земли. Он двигался плавной и очень уверенной походкой к двери, на ходу поправляя свою армейскую куртку с отпоротыми нашивками. Он уже давно для себя всё решил и ради жизни сестры был готов лишать жизни других.
Энергия привычно растекалась по телу, в основном скапливаясь руках и ногах. Если бы кто-то сейчас наблюдал за ним, то очень удивился бы, заметив, как быстро походка парня превращалась из плавной в странно дёрганную и угловатую. Когда Сёдзу подошел к двери, все его суставы уже изменились, сделавшись эластичными, а колени так и вовсе выгнулись в обратную сторону.
Дверь уже была заперта на цепочку, но это не представляло проблемы - одним мощным ударом Кигурава порвал цепочку и стремительно ворвался внутрь. В это время аптекарь всегда пересчитывал свою дневную выручку и прятал её в сейф. Так думал Сёдзу... так было все три дня, что парень наблюдал за аптекой.
Выстрел оказался полной неожиданностью, но изменённое тело Кигуравы среагировало само по себе - резкий толчок ногами, и Сёдзу влетает в какое-то тёмное помещение вместе с дверью, которой это помещение было закрыто. Бок обожгло острой болью, но думать об этом сейчас не было времени. Сёдзу вскочил на ноги, чтобы тут же отлететь назад от мощного удара. Это было еще неожиданней, чем выстрел. Поняв всю необоснованность своего намерения подняться, парень распластался по полу и в практически полной темноте потёк к прямоугольнику света. От следующего удара, который обрушился на него откуда-то сверху, он увернулся достаточно легко и, оттолкнувшись от стены, хлестнул ногой в ответ. В момент удара он полностью изменил структуру кости, так-что теперь это скорей было щупальце огромного спрута, нежели нога человека...
Дальше всё происходило настолько быстро, что после Сёдзу никак не мог в подробностях вспомнить, что же именно там происходило. Кажется, он задушил ногой одного из нападавших, потом убил еще кого-то, а потом убили его самого... Скорей всего те, кто встретил его тогда в аптеке, решили, что Кигурава мёртв и постарались избавиться от тела. Не мудрено было так подумать, глядя на тот кусок мяса, в который его превратили собственная достаточно редкая магия и чужие достаточно частые удары.
Сёдзу не знал, сколько времени он провалялся под мостом, восстанавливаясь и постепенно обретая человеческий вид, но когда он вернулся в своё логово в пещере на окраине города, сестры он там не обнаружил.

Здесь явно кто-то побывал до него. По полу в беспорядке вались сброшенные с небольших ниш в стенах пещеры вещи, в основном, деревянные статуэтки ёкай. Все мало-мальски ценное унесли, не позаботившись о том, чтобы скрыть следы наглого налета. Циновки были частично порваны и все измазаны в грязи - незваные гости не сочли нужным снять обувь. Зола была холодной.

Была осень, и дожди шли слишком часто, чтобы он мог определить, когда был совершенно налет. До и после того, как он не справился с заданием. И пришли те люди, которые обещали, что в случае провала он потеряет Сию, маленькую бойкую Сию, которая единственная среди всех живущих на земле не боялась его темного искусства.

Сёдзу очень осторожно прошел к тому месту, где всегда спала малышка Сию, и сел на колени. Парень закрыл глаза и очень долго раскачивался потихоньку из стороны в сторону. Тот, кто увидел бы его сейчас, назвал бы его метрономом с очень маленькой амплитудой и очень быстрым темпом.
Поднявшись с колен, Кигурава неторопливо и очень бережно прибрался в пещере, заодно стараясь найти хоть что-то, что навело бы его на след налётчиков. Затем он собрал в соломенную сумку все фигурки и попятился к выходу. Почти выйдя спиной под небо, он остановился, низко поклонился своему опустевшему дому и заплел свои чёрные волосы в хвостик на макушке. Длинная чёрная ленточка обоими концами упала на правое плечо. Ему вдруг очень захотелось заиметь настоящий катана, а еще лучше двухметровый нодати...
С этого положения ему было видно всё помещение и Сёдзу еще раз осмотрелся, напряженно сощурив глаза. Он боялся, что мог что-то пропустить, не придав значения.

Внимательно обшарив все закутки пещеры, он нашел несколько нетронутых тайников - в одном из них лежали рисовые лепешки, посвященные Идзанами-но ками, замешанные на его собственной крови в полнолуние.

В другом - несколько мешочков с порохом, который ему когда-то давно дал нищий полубезумный торговец с Севера, твердивший лишь, что он очень голоден и что этот порошок - дыхание Дьявола. Сёдзу заплатил за него кувшином риса не потому, что нуждался в этом странном веществе, а просто из жалости - этот старик был так же презираем окружающими, как и сам ханъё, но если Сёдзу был молод и полон сил, то судьба чужеземца катилась в канаву стремительнее, чем слетевшее с оси колесо в повозке нерадивого торговца.

В третьем лежал колокольчик с иероглифом "Белый воин". Это была кодовая вещь, которая обозначала его нанимателей. Он не очень-то верил в ее могущество, но почему-то хранил в тайне.

В целом, в пещере осталось множество нетронутых вещей, которыми грабители просто побрезговали - несколько тряпичных одеял, зимний, весь в заплатах, халат Сёдзу, корзинки. Забрали только запасы еды, чугунную посуду и отличный, недавно купленный нож.

Стоя на пороге своего жилища, не закрытого циновкой, он почувствовал опустошающий холод, спускающийся с гор. Без Сии в этом жилище станет менее уютно, чем на горных дорогах. И еще - он все еще слишком слаб. Можно было спуститься в деревню и поспрашивать, но... Кто знает - следили ли за ним или нет? И захочет ли кто-нибудь разговаривать с ханъё?

Лепёшки Сёдзу не стал трогать, а вот порошок дьявола, одеяло и халат он решил всё-таки взять. Несмотря на слабость, ему хотелось как можно скорей закрыть пещеру циновкой и уйти - слишком много напоминало ему о сестрёнка, а он очень не любил, когда глаза начинало щипать. На какое-то мгновение ему показалось, что если он сейчас ляжет на свою циновку и заснёт, то проснётся от смеха своей малышки.

В одних штанах на голое тело жить в осени было очень холодно, а потому Кигурава не раздумывая накинул на себя свой халат и обмотал ступни полосками ткани, которые сделал из одеяла. Пусть не на долго, но ногам стало теплей. Колокольчик звякнул, видимо не желая лезть в сумку, но Сёдзу всё-равно запихнул его туда. Теперь этот предмет вызывал в нём только ненависть, но он мог еще пригодиться.

Кажется, он ничего не пропустил. Бросив на своё жилище последний прощальный взгляд, Кигурава снова поклонился и вышел в холод и одиночество хмурого осеннего дня. Очень хотелось в тепло, очень хотелось есть и спать, но у него была цель.

Он быстрым и размашистым шагом шел в деревню. Он знал, что скорей всего с ним не захотят говорить, но он так же знал, что будет развязывать языки любыми доступными ему способами, если почувствует, что связанные языки могут сообщить ему хоть что-то мало-мальски полезное для его поисков. Грязь под ногами, грязь над головой, грязь в душе...

Спускаясь в долину, он заметил нечто странное. На тропинке не было свежих следов - то есть, никто сегодня не ходил за дровами или травами, ничья повозка не проехала в город, и ни одного монаха не прошло по крутым тропам. Такое, конечно, вполне было объяснимо, но Сёдзу это насторожило.

Пробираясь сквозь заросли бамбука, он услышал в стороне чьи-то хриплые стоны - так мог кашлять задыхающийся старик.

Кигурава попытался хоть как-то объяснить себе отсутствие следов, но ничего убедительного придумать не смог. Хотя, вполне могло статься, что он просто был излишне насторожен, да и все мысли в голове имели чёрный оттенок.

Мимо хриплых стонов парень пройти не смог. Пригнувшись к земле максимально низко, он потёк в сторону источника эти самые хрипы издававшего. Нет он не стал менять структуру своего тела, но внутренние токи энергии уже перераспределил, от чего лицо мгновенно приобрело неприятный серый оттенок, а нос и скулы резко выделились.

Однако когда он обнаружил источник, то понял, что маскировка была излишней. Потому что лежавший на земле не был человеком. Даже трудно сказать, что первое навело Сёдзу на эту мысль - голубая кожа существа, выпавший наружу язык в локоть длиной, свечение, исходившее из-под его ногтей или два цветка павлонии, растущие на месте бровей. Однако было очевидно, что этот ёкай находится в самом плачевном состоянии. Белые одежды монаха были изорваны и испачканы в грязи, круглые глаза налились кровью и сам он валяется на опавшей листве, будто последний пьяница, сжимая два обломка дорогого посоха. Юношу он не заметил, поскольку зашелся в очередном приступе жестокого кашля.

Кигурава обошел существо по кругу на мягких кошачьих лапах, не произведя ни единого шороха, и остановился в метре от лица бедолаги. Он не знал, стоит ли ему здесь находиться и стоит ли пытаться помочь этому синему, но как всегда в таких случаях, решил не торопиться с решением и немного подождать.

Дождавшись, пока существо прокашляется, Сёдзу подошел еще ближе и присел. Ему показалось, что дотронувшись до синего, он испытает очень неприятные ощущения. - Зачем ты это? - прошелестел Кигурава, дотрагиваясь до шеи ёкая и пытаясь почувствовать ток его энергии.

Откашлявшись, голубокожий демон посмотрел своими багровыми глазами на незнакомца, взмахнул было остатками посоха, но после прикосновения лишь дернулся.
- Дожили! Не смей прикасаться ко мне, полукровка! - он снова зашелся в приступе кашля, потом облизал себе лицо огромным языком. - Так это тебя прислал предатель Исиюра, чтобы ты поиздевался перед смертью надо мной?

Судя по тому, что Сёдзу успел почувствовать, ёкай был разумен, как разумен человек. И когда-то обладал поистине диковинной мощью, которая почти все вытекла из его тела, как вытекает вода из разбитого кувшина.

Кигурава молниеносно отдёрнул руку, очень удивившись тому, что успел почувствовать. - Ты умираешь, демон. Не в твоём положение кусаться и орать на того, кто может тебе помочь, - с укоризной в голосе сказал Сёдзу и расслабился, давая собственной энергии вернутся в положенное человеку состояние.
- Нет, меня никто не посылал, и сам я не собираюсь над тобой издеваться.

От слов парня ёкай поморщился, но лишь тяжело вздохнул.
- Нет ничего более жестокого, чем правда, сказанная устами недоброжелателя, - проскрипел он. - Откуда ты тогда взялся здесь, если по эту сторону гор уже все кишмя кишит шпионами и предателями, и они потихоньку просачиваются в столицу?

- Нет мне никакого дела до шпионов и до столицы тоже дела нет. Пусть хоть полчища демонов туда просочатся, лишь бы мне с сестрёнкой жить не мешали, - до странности спокойным и безэмоциональным голосом ответил Сёдзу, всё еще сидя на корточках рядом с синим.
- Сам-то ты как здесь оказался? - на этот раз сделать голос равнодушным не получилось - через барьер равнодушия проскользнула капля любопытства и две капли заинтересованности.
- Помочь тебе подняться? - не давая ёкаю ответить, спросил парень и снова дотронулся до шеи существа. На этот раз не проверяя, а даря. Даря крохи собственной жизненной энергии.

От помощи он хотел было отказаться, но не хватило сил.
- Перестань, перестань, - поморщился он, делая отстраняющий жест. - Так уж и быть, поверю, что ты один из немногочисленных диких. Такой слабачок, как ты, вполне мог остаться без внимания Исиюры. А мне уже нечего бояться. Я - мононокэ великого аякаси Оясиро-доно, что служит самому О-кунинуси-но-микото, бессмертному императору, имя мое Китадзима, и я умираю, не исполнив мой долг, что разрывает мой бессмертный дух. Я должен был разрушить заговоры предателей Империи.... должен был....

Он снова закашлялся, огромный язык беспомощно болтался, доставая до живота. Влитая Сёдзу сила на какое-то время поддержала его, но лишь на время.

- Меня зовут Сёдзу Кигурава и я никому не служу, - чуть подумав, представился Сёдзу. - Я уже сказал тебе, что мне плевать на империю, но я соглашусь помочь тебе, если ты поможешь мне. - Кигурава понимал, что торговаться с умирающим как минимум не касиво, но сейчас ему на это было плевать - он очень сильно изменил свои взгляды на жизнь за последние несколько месяцев.
Снова прикоснувшись к синему, он немного подержал руку, вливая в тело демона еще немного энергии.
- Тебе знакома эта вещь? - спросил Сёдзу, показывая Китадзиме колокольчик.

Китадзима сложил пальцы в молитвенный жест.
- Оставь свое при себе, юноша, - чуть мягче сказал он, неловко ворочая языком. - Умирающего ты не спасешь, а свои силы растратишь попусту. Этот колокольчик - не звони в него, если не хочешь стать рабом Исиюры. В нем обитает его дух соглядатай-осведомитель, наверняка, один из маленьких безобидных ками, живших в уединенном горном святилище, скованный его волей.

Кигурава подозрительно посмотрел на колокольчик, а затем очень осторожно поставил его на землю. - Мне не нужна эта вещь, делай с не что захочешь.
Помолчал, размышляя.
- Я знаю, что не могу спасти тебя, потому не предлагал и не предлагаю. Но я могу сделать что-нибудь после того, как ты умрёшь. Например, я могу похоронить твоё тело так, как ты попросишь. - Он снова помолчал, переваривая собственные слова. Слова оказались гадкими на вкус.
- Я расскажу тебе историю, а ты дашь мне совет... И... И если ты не против, то заберу себе остатки твоей энергии. - Сёдзу не хотелось, говоря эти слова, смотреть Китадзиме в лицо, а потому он отвёл взгляд. Взгляд случайно воткнулся в обломки посоха и залип на них.
- Эта вещь, она всё еще содержит в себе силу?

- Повесь его где-нибудь в уединенной роще, если ему повезет, то один из немногих непокоренных ямабуси, горных отшельников, освободит его от оков Исиюры. А может, и попросту о нем забудут.
Мононокэ откинулся назад, глядя на небо.
- Можешь рассказать, а после съесть мое тело, поскольку больше я ничего не смогу для тебя сделать. Только если ты поклянешься никогда, пока жив твой дух, не служить предателям императорского дома.

Сёдзу рассмеялся так искренне и так весело, как смеялся только в детстве, когда еще не осознавал, в каком гадком мире его угораздило родиться.
- Демон, да ты издеваешься на до мной, - сумел выдавить из себя Кигурава, прежде чем новый приступ смеха сожрал его волю.
Чуть отдышавшись и покачав головой, парень снова посмотрел в глаза умирающему Мононокэ. - Я никому и никгда не служил верой и правдой и никому и никогда служить не буду. Я хочу найти свою сестру, убить всех, кто причастен к её исчезновению, скормить их трупы обезьянам, а потом спокойно жить в какой-нибудь маленькой пещерке.
- Клянусь своей силой, что никогда не буду служить предателям императорского дома.

- Смотри же, полукровка, не нарушь это слово, - Китадзима хрипло засмеялся в ответ, - вряд ли тебе дадут идти избранным путем. Если хочешь силы отомстить, иди к Росигуми, тем из нас, кто верен О-кунинуси-но-микото, даже после смерти Оясиро-доно. Если ты захочешь - они сами найдут тебя. Но за данную тебе силу тоже придется платить. Ты не останешься верным, но и предателем никогда не будешь, а в нынешнее время это лучше, чем ничего.

- Я не говорил, что не служу за деньги, - спокойно сказал Сёдзу, сорвал соломинку и воткнул себе в зубы. - Я только не служу по убеждениям, за веру, за правду, в которые не верю. Я готов заплатить услугой за услугу и я уже поклялся не предавать. - Кигурава поднялся и несколько раз встряхнул левой ногой, разминая затекшие за время сидения мышцы.
- Пусть ищут, буду рад их увидеть.

- Деньги теряют цену, когда на торги выставляют верность и жизнь. Впрочем, тебе решать. Этот посох сломан и бесполезен, однако если открутишь навершие и будешь носить на видном месте, на все вопросы отвечая, что нашел его на дне ручья, то найдутся люди, которые спросят, как звали рыбу, что его оборонила. Назовешь им мое имя и расскажешь все, что считаешь нужным.
А сейчас - дай мне прочитать последние молитвы, и когда мои глаза закроются в последний раз, изжарь и съешь мое тело.

Кигурава взял верхнюю часть посоха и отошел на два десятка шагов, не желая мешать умирающему демону читать последние молитвы. Сёдзу знал, что времени у него не много, но в то же время, он не знал куда идти, а значит времени всё-таки было много. Не желая дальше размышлять на тему времени из опасений совсем запутаться, парень сел на землю, скрестив ноги, и принялся откручивать навершие.
- Только бы не забыть его имя...

Мононокэ тихо распевал под нос слова "Лотосовой сутры", потом умолк и опал на землю. Кигурава сразу же почувствовал сильный запах павлоний - два цветка над глазами увяли и издавали очень сильный аромат, будто источали весь скопившийся в них за долгие годы запах. Кожа ёкая из голубой стала темно-синей, а ногти почернели и угасли. Судя по всему, он был мертв.

Выждав минут пять и убедившись, что мононокэ больше не двигается и не дышит, Сёдзу подошел к нему и присел рядом. Он думал. Думал почти полчаса.
- Не собирался я тебя жрать и никогда не соберусь, - наконец прошептал Кигурава и поднялся на ноги. Навершие посоха качнулось на его груди. - Но и бросать тебя так нельзя.

Выкопать большую яму не получилось, но того, что он выкопал, хватило. Через час на том месте, где лежал труп синего демона, уже был аккуратный холмик из не очень крупных камне.

- Прощай. Молитв читать не буду, так-как не служу и богам тоже, - негромко сказал парень, воткнул в изголовье остатки посоха, повесил на них колокольчик и пошел дальше. Пошел в деревню.

Щепетильность Сёдзу, может, и позволила ему более-менее сохранить внутренний покой, но чувствовал он себя изрядно истощенным. Он уже несколько дней не ел ничего, кроме нескольких клубней батата, украденных им по дороге, да небольшого пучка молодых побегов бамбука. Та, энергия, которую он подарил, чтобы продлить время жизни умирающего ёкая, могла бы поддержать его еще немного, но, что сделано, то сделано. Захоронение тоже далось юноше не даром. Измученное тело ныло, напоминая о полученных недавно и еще не совсем зарубцевавшихся ранах, требуя немедленного сытого отдыха. Однако, об этом приходилось только мечтать.

Дорога шла вниз, шлось легко, пока... Сразу несколько копий уперлось в грудь юноши. На него презрительно смотрело трое воинов. Четвертый, судя по алому шарфу поверх кожаной куртки, был предводителем.
- Что ты здесь вынюхиваешь, собака? - мерзко ухмыляясь, гаркнул он.

- Кошек, разумеется, - спокойно ответил Кигурава, разглядывая наконечники копий. - Хотя, сейчас я бы и от отбросов не отказался бы.
Сёдзу чуть качнулся назад и плашмя упал на землю, делая вид, что совсем обессилен. Впрочем, это было совсем близко к правде.
ему нужно было собрать всю оставшуюся энергию в один пучок под сердцем - этого могло хватить. А могло и не хватить. Главное сейчас было протянуть время хотя бы еще на пол минуты, а потом он сможет...

- Простите, но я не могу подняться, - не столько сказал, сколько простонал он и закрыл глаза. - Может быть у добрых людей найдётся кусочек рисовой лепёшки для умирающего от голода бродяги?

- Вот же мразь попалась, - с чувством произнес один из воинов, слегка попинывая носком сапога тело Сёдзу. Двое других копья чуть отодвинули, но держали в опасной близости от спины парня. - Может, пришибем его прямо здесь, чтоб не возиться с такой грязью? А, капитан?

- Было бы неплохо, но вдруг он шпион волков? Лучше доставить его в ставку, пусть Ако-сан сам разбирается. Эй, ты, крыса, поднимайся и волочи свои лохмотья, если хочешь еще отведать отбросов!

- Я не волк, я крыса, - очень монотонно и едва слышно произнёс Сёдзу, даже не задумываясь над тем, что говорит. Его сознание сейчас было глубоко внутри тела - собирало по крупицам остатки энергии.
- Тощая голодная крыса с очень острыми зубами...
Кигурава открыл глаза и несколько удивлённо уставился на воинов. - Я не могу идти, - так же тихо, но уже осознано сказал он, стараясь не раскрывать рот с изменившимися зубами. После этих слов он снова закрыл глаза, но так, чтобы видеть сквозь ресницы.

- До сюда дошел, значит и дальше пойдешь, - острый кончик копья больно уперся ему между лопаток. - Жить захочешь - на зубах поползешь, крысеныш!

Солдаты заржали, довольные шуткой главного. Вот забава-то им привалила - этот оборванец отказывается идти. Ну ничего, он у них бегом побежит, зайца обгонит.

Пора.
Сёдзу слегка расплылся, уходя от давящего в спину острого копья, и быстро отплыл в сторону. В следующее мгновение он перевернулся и хлестнул вытянувшейся рукой по ближайшему копью, намереваясь сломать его и заполучить себе оружие.